ДВЕ СТОРОНЫ РАЗЛОМА ВЕКОВ

Господи, как хорошо не быть профессиональным музыкальным критиком!

Сидит, такой, бывало, в "Оме" или в "Фуззе" - и думает, что бы написать. Не подумайте, что от избытка тем: тему диктует рынок. Рынок требует немедленной реакции на очередное тулалу чичериной. Если не написать рецензию на очередное тулалу, журнал не купят. Он камнем, стрелой вылетит из моды. Несчастный!

Впрочем, последнее время немного ломает представление о специфике рынка. Время детей наступает со страшной силой. Недавно, покупая очередной "Детский лепет" ("очередной" - это в том смысле, что сейте разумное, доброе, вечное; кассеты нужно отдавать знакомым (1) с коробкой и (2) навсегда), обнаруживаю в конце бонус-трек чего-то уж совершенно мне неизвестного. Внезапно понимаю, что это и есть та бизнес-модель, которая выведет "детей" на поверхность. За руку.

Умка и "Разные Люди" в попсовых ларьках - финиш, абзац, снегопад. "Снайперов" и "Краденое Солнце" еще год назад (а "Смысловые" - два года) знали горсточки родных и близких.

Вот о "Краденом Солнце" и поговорим, потому что "потомственные аукционеры" после эн лет игры в кубики внезапно сделали Серьезную Вещь, незаслуженно не замеченную никем. А заодно о Саше Васильеве и "25-м кадре". И говорить будем не с точки зрения "соврал в третьем аккорде", а с точки зрения критического сквозящего реализма. Если не вернусь, прошу считать меня Добролюбовым.

Пластилиновый герой

Итак, альбом "Маджента".

Двенадцать песен о растерянности Конца Века. Двенадцать песен о судьбе существа, утратившего ориентиры.

Альбом богат на гиперссылки. "С трамвайных линий стекает электроток" - к агатовской "Шпале-ле-ле". "Голубые в нашем баре танцевали до зари" - к текиловскому "Бейбарабану". "С новым годом, милый" - угадайте сами. Наконец, в "Я умер сам" - прямая музыкальная цитата из "Князя Тишины".

Конец Века часто ассоциируется с "ускорением времени". Даже так: "время пожирает пространство", сжимает в сужающуюся точку. Это "ускорение" физически слышно в каждой песне альбома; ритм уплотняется иногда чуть ли не до рейва или транса.

Бегство от дефицита раздражителей:

И горе мне, если впал я в безмолвие
или уставился на лик луны...

Это психологическое состояние называют медиа-зависимостью. Его считают главной проблемой современного человека: погоня за броскими образами (по-хорошему - за кайфом). Оно еще более усиливается в "быстрые эпохи" наподобие "их" двадцатых или "наших" девяностых: поток настолько силен, что индивид полностью утрачивает творческую самостоятельность и отдается потоку.

Момент "конца века" состоит в том, что рано или поздно тебя выбрасывает из центрифуги; разочарование в чем-то главном становится Антимузыкой - разочарованием вообще во всем.

Луна искрит, луна играет,
Луна повисла за окном.

Есть два разных подхода к Настоящему.
Первый - дать ему ИСПОЛНИТЬСЯ.
Второй - дать ему ПРОДЛИТЬСЯ.

В альбоме "Чужая Земля", фактически открывшем девяностые, об этом есть всем известная песня - "Прогулки по воде". Или ты - "встал и вышел из ряда вон", или "пошел с пескарями домой". Или история продолжается, и ты принимаешь свое место в Настоящем как руководство к действию; или история закончилась, оставив тебе много-много конфет в голубом вертолете, и можно жить в свое удовольствие. Примерно так многим казалось на переломе восьмидесятых-девяностых. Помните, как побеждали те, кто взламывал Систему во имя Человеческого Лица? Помните слоган "В жизни не должно быть место подвигу"? Помните митинги "хотим жить достойно"?

Удочка, общеизвестная со времен Ильфа и Петрова. "Теперь вы ничего не будете отдавать, вы будете по-лу-чать".

Бесы просят служить, но я не служу никому,
Даже тебе, даже себе, даже Тому, чья власть;
Если Он еще жив, то я не служу и Ему -
Я украл ровно столько огня, чтобы больше его не красть.

Правильно, вы уже заплатили главную свою цену: отказ от своеволия; жертву самостоятельностью.

Мы будем жить с тобой в маленькой хижине
На берегу очень дикой реки.
Никто и никогда, поверь, не будет обиженным
За то, что когда-то покинул пески.
Движенья твои очень скоро станут плавными,
Походка и жесты осторожны и легки.
Никто и никогда не вспомнит самого главного
У безмятежной и медленной реки.

Вот исчерпывающее описание идеала "последнего человека": маленькая хижина, маленькие радости (маленькие удовольствия), "малюсенькая мечта", "маленькая страна". Никакой БОЛЕЕ КОНСТРУКТИВНОЙ программы у него нет.

Нам десять лет говорили, что "мы выживем", и это будет "нашим главным достижением". Никто не ударил в лицо тех, кто ТАК ставил проблему.

Нам льстили:

Больше нигде таких мудрых детей,
Больше нигде таких безустальных крыльев нет, нигде -

и мы забывали о том, что речь не о "сверхчеловеческой" мудрости, даже не о "просто человеческой", а о мудрости биологической - рода, стаи; о "common sense" - даже не "практической сметке", а простой привычке к циклическому течению времени.

Иван Человеков был простой человек
И просто смотрел на свет,
И "да" его было настоящее "да",
А "нет" - настоящее нет.
И он знал, что будет завтра с восьми до пяти,
И что будет после пяти,
И если на пути становилась гора,
Он не пытался ее обойти.

На этом вырастали журналистские и писательские карьеры, политические движения, пузыри поп-звезд - на иллюзии того, что наконец-то "история для нас", а не "мы для истории".
И когда после тепличных девяностых ударили сначала 17 августа, а потом 25 марта, мы растерялись.

Дети играют в любовь и войну,
В них просыпаются зайцы и тигры.
Ты говоришь, что ты любишь весну -
Я не играю с тобой в эти игры,

Но вся моя жизнь - это та же игра...

Набор "страшных игр" есть у каждого уважающего себя гуманиста. Во попытке приписать кому-либо НЕ ИМ САМИМ определенный смысл (задачу, предписание, предназначение) они видят насилие, фашизм, коммунизм, кафкианство, черт знает что; "реки, текущие в никуда". Анархисты воюют против мирового рынка (вот уж дикость): "он встраивает тебя в рамки, в которых ты необходим планетарному человечеству".

Подразумевается, что человеку не нужно быть никому необходимым...

Ты мне скажешь - Я негоден
Для борьбы алтайских женщин.
Я одену свежий саван,
Повздыхаю и умолкну.

Обиды Обиды нет нет нет нет нет
Обида Обида да да да да да

Хватит. Наступили времена, когда антропоцентристы не только умирают, но и хоронят себя сами.

"Дело не в НТВ, не в Гусинском, не в контрольных пакетах и просроченных долгах. Это шумовой фон, дымовая завеса. Дело в том, что время, рекрутировавшее тот тип прессы и тот тип журналистики, какие сложились к сегодняшнему дню, увы, подходит к концу. Пришло время бархатной реставрации, время бесшумной фундаментализации всех сфер общественной и культурной жизни. <...> Новое время - новые песни - о главном, конечно, о чем же еще. И новые ценности - разумеется, вечные." ("Не могу не молчать" - Лев Рубинштейн, "Итоги")

Музыкальная пауза.

Уложила чемоданы, унесла к себе домой,
На прощание сказала "Пластилиновый герой".
В небесах сияет солнце, за окном шумит прибой,
А в моей голове звучит Антимузыка.

Все осталось бы как прежде, но, к несчастью, развели
Поезда, автомобили, самолеты, корабли.
Голубые в нашем баре танцевали до зари,
А в моей голове звучит Антимузыка.

На одних губах улыбка, на других губах ментол,
Никогда никто не вспомнит, что останется потом.
Татарские девушки играют рок-н-ролл,
А в моей голове звучит Антимузыка.
Антимузыка...
Антимузыка...

Возвращение субъекта

"25-й кадр" вышел всего месяцем позже - но насколько противоположно это ощущение реальности... Они зеркальны, как разные стороны стекла; слушая подряд, легко замечаешь перекликающиеся образы и сюжеты.

"25к" - это альбом о НАЧАЛЕ века. И в нем есть свои "Прогулки по воде", и они решаются совершенно по-иному.

Ты сказала:
"Рикки-Тикки-Тави сдулся!
Что он видел,
Чем он думал?.."
Что ты мелешь, кофемолка?!
Он сбежал из книжной полки,
Он кричит из-под обломков:
"Рикки-Тикки!"

Аутентичный Рикки у Киплинга - не просто мститель (и вообще не мститель); он КОНЕЧНАЯ ИНСТАНЦИЯ. Он приходит из ниоткуда и решает конфликт реальности с ее населением наилучшим образом.
У Киплинга не идет речи о "справедливости", "благе", "экологическом балансе"; Рикки не колеблется (колеблется мускусная крыса Чучундра, возводящая Нага в ранг вездесущего "князя мира сего" и тем самым поклоняющаяся ему), он просто - сила, питающаяся змеями.

Двадцать лет назад его звали "Электрический пес".
Сто лет назад - "Молния, имя которой - Сверхчеловек".

Почему-то в европейской мысли последнего столетия сложился обычай не называть Навигатора по имени. Хайдеггер говорил о "божественном" как о "чрезвычайном". С одной стороны, это продолжение одного с Ницше тона: "добрый дедушка умер; разбуди истинного Бога в себе", - и с тех пор в философскую моду вошло "освобождение субъекта". С другой стороны, в конечном счете, Навигатор и ЕСТЬ единственный источник подлинно СУБЪЕКТИВНОГО начала, ибо, отпав, отвергая восходящее к Нему "принципиально новое", "чрезвычайное", разумное существо оказывается в плену обыденного, циклического, "одного и того же".

Впрочем, хватит схоластики,
отключите все электрокофемолки -
я сбежал из книжной полки,
я кричу из-под обломков...

Это уже не гребенщиковское "Он есть" ("Он жив, как не снилось и нам, мудрецам"); это "ТЫ ЕСТЬ ОН", делающее Чрезвычайное предметом твоего личного опыта и твоего личного беспокойства.

Конец "пластилинового героя" - это тепловая смерть, однородность, равновесие, ус-по-ко-е-ние... Смерть в "Мое сердце остановилось, мое сердце замерло" - другого рода: extreme, грань, мгновенный переход из конца века в начало века; то самоотречение, которое неизбежно проходит всякий, приходящий к Навигатору - "Звезда рок-н-ролла ДОЛЖНА УМЕРЕТЬ".

С сегодняшнего дня прошу считать меня недействительным,
Весьма сомнительным.
Пока пою - проверь свои предохранители,
Путеводители, в пути водители...
По-моему, все врут твои производители.

С сегодняшнего дня прошу считать меня растаможенным
И расторможенным,
А если ты не веришь мне - всего хорошего, всего хорошего.
Кто помнит прошлое -
всего хорошего тому, кто помнит прошлое!

Выход из "боковой ветви", "не-магистрали" в "магистраль" возможен только как возврат к развилке между магистралью и немагистралью. Время не-магистрали циклично; выход из бесконечного цикла происходит как отказ от всего накопленного в цикле опыта. День рождения. "Мы стоим как будто в начале, книга судеб еще чиста..."

Отсюда и выше - отрекшийся от самого себя обретает право решать за других и другое.

Все останется нам, все отправится в рост.
По горячим губам -
SOS.

SOS - не сигнал о бедствии; если, конечно, не считать бедствием сам факт воплощения здесь, в реальности, ибо призыв "спасите наши души" подразумевает только одного адресата, и только один смысл: чтобы не оставил.
Это - зов о поддержке - о том, чтобы отыграть предписанную роль, "прийти и остаться", изменить некоторую значительную часть населенного мира -

Зря ты думаешь о смерти:
Я хочу найти письмо в пустом конверте
И прочесть тебе.

В письме нет ни строчки - домысливать нам самим. Мы уже писали об этом: "Письмо в пустом конверте", "Десятилетний план", "Одиссея после Илиады", "Педагогика школы Герасима"...

Но что бы ты ни выбрал -

...когда тебе никто не поверит,
Прохожий на остановке возьмет и укроет тебя под плащом,
Дома задрожат при появленьи трамвая,
и когда откроются двери,
пой мне еще...

История (еще один эвфемизм, удобное избежание Его Имени) ждет тебя. Там, куда ты придешь, тебя будут ждать.
Пока ты отвечаешь перед Ним, ты не отвечаешь ни перед кем.
Здесь тебя пытались "взять в плен и заставить стирать носки".
Иди же по обломкам, по черепкам, даже по "косточкам русским", не оглядывайся.
Помни о том, что человеку меньше всего идет естественное.
"Вы не боитесь ограбления, потому что знаете, что деньги - воздух. Вы не боитесь смерти, потому что предупреждены. То, чего вы должны бояться - это потерять место."
С началом тысячелетия тебя, Город.
С днем рождения.

(с) LXE, Apr 22 '2001 (заметили?)

К залу ожидания