Мой вчерашний день

Все это - тебе.
(из переписки)

По-моему, мы все в это время что-то подобное пережили.
Не "многие", а именно так - категорично...
Вынужденный сон, рассеяние, чай вместо кофе и единственный выход -
вертикально вверх, пока не затечет шея. А шея затекала.
(от вебмастера)

* * *

Зима, холодно. Мороз щиплет уши. Кровь из носа. Опять кровь. Прохожие смотрят на тебя. У них смешанные чувства. Некоторым жалко девочку, лицо которой залито кровью. Но таких мало. Они все безжалостны и хотят только одного - уйти поскорее, чтобы не видеть тебя. А ты идешь с городо поднятой головой. Пусть они видят твою кровь! Даже не хочется облизать уже красные губы. Ты показываешь им свою кровь. На зло. И фонарям этим показываешь, и темно-синему небу. И если бы на небе было Солнце, ты бы не побоялась и показала бы свое испачканное кровью лицо и самому Солнцу. Она капает с подбородка. Плевать, что больно.

* * *

Громкий разговор по телефону за стенкой. Им весело. А мне страшно это веселье. Я не хочу быть с ними, хочу быть одна. Или с другими. Светлая полоса событий пересеклась с серой полосой ощущений. Я называю ее серой, потому что темная гораздо более интересная и не такая мучительная. Темнота - это боль, от которой я получаю удовольствие. Серость - моя мука. Стук клавиш как-то не вписывается во все происходящее. Этот ритм идет изнутри меня. Сейчас я набираю медленно. Обычно это происходит намного быстрее. Медлительность порождена каким-то щемящим чувством близкой потери. Я ожидаю своего равнодушия. Когда же оно придет? Звенящая музыка из старого фильма. Как в детском саду на ксилофоне (?)... И детские голоса, ненавитстные детские голоса. Я хочу на край. И на край Земли, и на край себя. Но еще есть во мне желание "им всем еще показать!". Это надежда, урбанизированная, максималистичная надежда. Еле теплится.

* * *

Хочется есть, а я не буду!

* * *

(по воспоминаниям о минувшем послеобеденном времени. спустя 5 часов)

На остановке люди. И через улицу идут люди, и на другой стороне люди. Откуда столько людей в провинциальном городке? Снуют, глупые, некрасивые, неинтересные. Одеты во что попало, лица хмурые. Зачем они, если не могут сделать ничего ни для других, ни даже для себя? Идут с обеда на работу, а кто-то с работы на обед, а студенты - за пивом. Смотрят на меня свысока, не подозревая, что подымусь выше их. Уже выше, но в себе. Тепло. Легко дышать. Людей много, но они медлительны. И жарко от их манеры двигаться.

Я сойду с ума от этой тяжести в затылке. Мне бы тишину - я стала бы любоваться своей берлогой. Но нет, нет, они не оставят меня в покое! Шумят и шумят! И уже которой час говорят по телефону!

Сама ли я виновата? "...мой удел под кучевыми потолками, где в каждой кухне вместо лампочки петля." (Зимовье это)

* * *

Смятая постель, книги, корпус от системного блока, шлейфы, тетради. Иду на кухню. Грохот. Задела ногой провод - уронила мышь. Мне мало что интересно. Вот издержки увлеченности. И обычная декабрьская депрессия отодвинулась на 2 месяца разными событиями. Говорят, в марте снег растает - потепление климата. А я хочу большую шубу и широкий шарф, и чтоб асфальта до мая не видать! Укутаюсь, и никто меня не видит.

Кажется болит голова, никогда не болела. А теперь болит. И глаза устали. Милый, хороший монитор. Это все от тебя. Тебе тоже больно, правда? Знаю, нам больно вместе. У меня слезы. Жалко, что ты не умеешь плакать.

* * *

Глаза закрыты. Лишь иногда приоткрываю взглянуть на клаву. Плохо знаю наизусть. Вижу Раскольникова. Сумасшедший. Несчастный и жестокий псих. Зачем так сутулится, когда подвиг за тобой?! Подыми голову квеху, плюнь на мостовую, презрительно скинь на попрошайку свое (пусть и рваное) пальто. Иди прямо, не сворачивай. Я пойду рядом с тобой.

* * *

Странно доверять тем, кого видел(а) сутки, а то и меньше. И по полчаса бывало. А друзья. На всю жизнь друзья. Но они все далеко. Ненавижу тебя, глупое железо! Если бы не ты, давно бы не было меня. Зачем ты спасаешь меня бездумными символами на экране? Ведь половина, а то и больше, из них сами не помнят, что пишут. Ничего это для них не значит. А я люблю их. Первый раз в жизни. И всех сразу. Но ни один (одна) не скажет мне того же. Повеситься в 13 лет - абсурд, и навсегда останешься непонятым ребенком. В 15 - свалят на переходный возраст, но все равно жалеть будут. А мне уже нельзя. Только через себя. Если сегодня, то я оставлю все за собой... Слишком долго ждала. Промедление здесь увы некстати. Это все ты, железо. Зачем ты спасло меня? Теперь я вылилась куда-то вся жалость, которую я могла бы забрать с собой. Подожду еще немного и пойду без багажа. Удалить только этот файл пред отправкой. (запомнила)

* * *

Читая "Вальпургиеву ночь", я немного успокоилась. Башня Голода - вот мой дом. Вернее, мой будущий дом. Туда войдут только те, кто не боиться. Безумцы. "Безумным приадлежит мир" - говорила старая шлюха. Уж она то могла это сказать! Ее право учить.

На стене Глеб Самойлов в обнимку с гитарой. Какой там коридор... штукатурка валится, одинокая лампочка под высоким потолком. Счастливый. А у меня тесная комната и тесные мысли. И опять это странное ощущение в затылке. Может быть купить таблетки? Витамины какие-нибудь, выпить все сразу и станет хорошо. Шелест страниц на меня пагубно действует. Не могу делать то, что должна бы. Надо, надо, надо... Нет, не буду. Усталость. Она не проходит. Она всегда. Где мой город в дельте Невы?! Почему я тут, а он не со мной. А нет его! Он вымышленный. Это разочарование. Нет ни дворов, ни подвалов, ни образа мыслей. Только оранжевая масса и едкий дым. Разве это Питер? Нет, это майн кайф. Откуда во мне майн кайф? Сроду не было. а тут появился. Я уже и ни одной песни из него не помню.

Ничего нет, одна я. А почему же я переживаю за них, за тех, которых нет? Какое мне дело, оставят они след ли нет? Ведь я... Я напишу на бумаге все, что хотела бы сделать. Когда найдут ее, скажут: "Хвастовство одно". Но книга должна быть прочитана, если написана не ради денег, а ради самой себя. Родить книгу. Или только зачать, почувствовать, что сделал что-то, и уйти навсегда. Найдут этот листик - осуществят мои планы. А не найдут - не планы и были.

Да, скорее всего не найдут, или не поймут, что написано. Надо сначала самой кого-то понять, чтобы и тебе перепало.

На стене картинка моя - вселенная в руке. Ощущить бы себя вне этой вселенной, потрогать ее. Сколько про Башлачова песен сложили! Услышали его. Или по крайней мере пытаются услышать. А мне и сказать некому. А было бы кому - так что сказать-то? <список тем> Кому это надо?! Мне только. Я сама себе нужна и больше никому. А я есть везде и всегда. Мне не обязательно быть среди них. "Закрой за мной дверь, я ухожу." Пока в свои сны. Но это не на долго. Потому что не будет моей Башни Голода. И не воедут туда безумцы. Нет их. И меня нет. Скоро не будет. Я придумала способ избавления этого мира от себя. Я зачахну. И никто не будет винить ни меня, ни другого. Зачахну и все. Буду смотреть бездумно на всех, отрешусь и умру. Я ведь не могу не соприкасаться с окружающим миром. Вот и буду делать то, чего не могу.