Основополагающее

Андрей бесцельно разгладил газету и сказал:
-- Первый? А почему -- первый?
-- Потому что их еще много впереди, -- произнес голос Наставника.

Тогда Андрей, стараясь не смотреть в ту сторону, откуда доносился голос, поднялся и прислонился плечом к шкафу у окна. Черный колодец двора, слабо освещенный желтыми прямоугольниками окон, был под ним и над ним, а где-то далеко наверху, в совсем уже потемневшем небе горела Вега. Совершенно невозможно было покинуть все это снова, и совершенно -- еще более! -- невозможно было остаться среди всего этого. Теперь. После всего.

Аркадий и Борис Стругацкие

Первое мое впечатление о группе "Выход" - из наутилусовского "Отчета за десять лет". Они перепели "Прогулки по воде"; и я, и все мои знакомые в один голос утверждали, что это самый отвратный ремикс из всего альбома. Нам всем, эстетам и панконенавистникам, от него отдавало грубостью, летовщиной и сапогами. То ли дело прозрачнейшая напевность оригинала...

Через год одна из тех знакомых сказала мне, что Найк Борзов трогательный и романтичный. И крыть было нечем.

Никто из нас не подумал тогда, что реальность "Прогулок по воде" - если и сказка, то сказка довольно-таки страшная. "Наутилус" был для нас чем-то вроде Андерсена для десятилетних: крылья, снег, эльфы, балерины, любовь, красивая своей обреченностью. Мы (как впоследствии оказалось, вслед за Ницше) "оправдывали бытие как эстетический феномен"; тот факт, что оловянный солдатик расплавился, а балерину сожгли, превращал наш вечерний чай (переходящий в ночной) в особый ритуал самолюбования, а нас самих - в капитанов, стоящих на башнях.

Я понял, что особенность творчества СиЛи в том, что на него надо "подсадить". Мне ВЫХОД не нравился, пока меня буквально заставили прослушать несколько его записей. А теперь это - любимейшая группа. Видимо, поэтому Силя не получил пока очень широкой популярности.

Имя: Работник Сна , E-Mail: mas@starline.ee,
Город: Москва, Home Page URL: http://mas.ioso.ru/bp

Андрей, как известно из второго куплета, не врубился. Пошел домой с пескарями.

Интересно, что практически одновременно с "Чужой землей" (и с "Непрерывностью простых вещей") вышла книга еще об одном Андрее: "Град обреченный". Мы уже упоминали о ней в "Иерусалиме 2010" в связи с идеей Храма - "здания культуры", систематического склада "всего лучшего, что придумало человечество за сто тысяч лет, всего главного, что оно поняло и до чего додумалось"; мы уже обнаруживали в эссеистике Бродского совпадение идеи Города с идеей языка; и, в конце концов, мы можем сказать, что когда Город надстаивает новые этажи - он не столько "творит все новое", сколько придумывает новые понятия (образы, символы, кирпичи), вечно защищаясь от непредсказуемости Болот, находясь к объективной реальности в отношении брони к снаряду. Именно строительство Храма "апостол Андрей" из "Града обреченного" (с подачи спутника Изи Кацмана - неплохой, кстати, двойник для селюнинского Брата Исайи?) принимает как "единственную видимую цель".

Еще год назад нам самим казалось, что да - если не принимать во внимание того, что Град все равно обречен, а Наставник что-то говорит о следующих классах "экзистенциального образования".

Фактически, весь "Выход" - это продолжение "Града". Сохранена эстетика - не "Полудня", а, как выразился Константин Крылов, "ночного мира" (полуночи), фрагментарной, распадающейся полуреальности, собранной из лоскутков примитивных мифологий и околонаучных фантазий, советского и "новорусского" быта, лесной землянки и пивного ларька. Сохранен лирический герой.

"Непрерывность..." показывает, что тема строительства и разрушения Храма волновала Селюнина всерьез.

Художник написал портрет, угробив добрых десять лет -
Творил,
Hочей не спал.
Мне дела нет до мук его - мазня, и больше ничего -
Топор
Я в руки взял

И стер с лица земли его творенье -
Легко, непринужденно, с вдохновеньем.
Искусство - архаизм,
В наш атомный век есть дела поважнее,
Почетней, полезней, достойней, сложнее -
Вперед - вандализм.

http://www.vyhod.ru/alb_npp.shtml#npp6

Храм, однако, может быть смыслом жизни, но не "смыслом смерти". Правдой апостола Андрея, но не правдой Спасителя. Ответом на вопрос "что мне делать", но не "как мне быть" (вариант: "А я? А ты не видишь, а я?"). "Единственной видимой целью", но, может быть, есть еще и невидимые?

Самойлов в "Позорной звезде" ставит вопрос о состоятельности такой перспективы "жизни для вечности" ребром: "мы // попадем в историю, // твой и мой фотопортрет // впишут в хрестоматию - // мать ее!"

Глупые людишки ищут жизни смысл уже
Черт знает сколько лет;
Роют землю носом изводя себя вопросом,
В чем же здесь секрет?

А я уже нашел его,
Я давно нашел его -
Он в том чтоб оставить потомкам
Кучу дерьма.
Оставить в наследство потомкам кучу дерьма.

Общее ощущение от всех (что ни на есть) работ "Выхода" - неприкаянность, она же "некуда". Но мало того - это неприкаянность "по второму кругу", неприкаянность испытавшего, не просто не нашедшего, но отвергнувшего.

Небо // Закрыло двери, сказало: "Поздно..." ("Примет вода")

Она сказала: "Собирайся", // Она сказала: "Убирайся", //
Она сказала: "Выметайся с глаз долой!" ("К чертям")

И снова фигуры стоят на доске, // И можно сыграть еще один раз. //
Как хочется верить, ей-ей-ей-ей... //
И в то, что смерть - это только дверь... ("Как хочется верить")

Засада в полнолуние,
Ветер все кружит и кружит;
Леший все водит и водит,
И не найти дороги;
Hеужели так вот и сгину,
Hе увидев синего Дона,
Ты скажи, трава беладонна,
Кактус, ответь, мескалинов.

Шел, нашел и потерял...

"Шел, нашел и потерял", как известно, - присказка, которую народ рекомендует повторять в лесу, дабы не попасть под влияние лешего и не вернуться в исходную точку (к избушке с разбитым корытом).

"Шел, нашел и потерял" - превосходная интуиция аскетического правила: ни за что не цепляться, ничего не беречь, ничего не считать своим. Иногда его формулируют и так: "не подменять преодоление достижением".

Если Стругацкие подвели позитивный итог "двадцатого века в Городе", сформулировали специфичный для Города "lifestyle", то вопрос негативного итога, специфичного для Города "deathstyle", "способа смерти" еще не решен, хотя уже есть смутное подозрение (вслед за Бродским - "пионеры еще вернутся умирать на Васильевский остров"), что такой способ существует.

Во всяком случае, в этот "негативный итог" уже отправлены и рок-н-ролл ("Рока не было, не было ролла // Рок-н-ролл придумали негры // Озабоченные сексуально // И на щит его подняли евреи" - "Популярный психоанализ"), и "мир, любовь и демократия" ("и пусть я буду в адском пламени гореть"), и - в последнем альбоме - вообще вся объективная реальность:

Осень земли, увядание мира,
Мрачная тень от священных дубов.
Сумерки... Как легко потерять себя в эти
Два года до конца света
Два года до конца всего...

Корабли на приколе,
Корабли, обращенные в камень,
Корабли как памятники сами себе…
Города задыхаются,
Города стонут от удушья,
Города вымирают, и это закон.

Самолеты падают на землю,
Поезда взлетают в небеса,
Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла,
Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла.

А люди будто живые,
Но, видно, лампы угасли,
В их душных потемках и стеклянных глазах.
И только бледные кони,
И только звезды-Полыни,
И только ангелы с трубами терзают ночь.

Тысяча девятьсот девяносто девятый год, кстати.

Впрочем, об оппозиции Город vs. "города" мы уже писали - о том, как уникальное устраняет множественное. И "мрачные тени священных дубов" названы как-то чересчур не то иронично, не то антично - как "святыни", которые обречены, потому что бессильны, и бессильны, потому что обречены.

Одни "сумерки богов" человечество уже пережило - тогда в мусор пошли духи ландшафтов и природных стихий. Нынешние сумерки идолов - это крах человеческих иллюзий, придуманных человеками для человеков.

"Люди будто живые, // Но, видно, лампы угасли..."

И апостол Андрей (хотя это уже совершенно апокрифический сюр), как неоднократно было во сне, бежит по стремительно вечереющим улицам.

- Дверь заперта, что с тобой? -
Брат Исайя, открой, брат Исайя, открой!
Мертвый или живой -
Брат Исайя, открой!
Брат Исайя, открой, брат Исайя, открой!

ШЕЛ, НАШЕЛ И ПОТЕРЯЛ