О каменном угле и ритуале контрутверждения

Нет, не так. "Не ты занимаешься темой – тема занимается тобой" (в варианте Шмендры- "Это не я попадаю по струнам, струна попадает по мне"). Цепляет песня? Прямое указание: исследуй.

Кто там говорит о "возвращении старой Агаты Кристи"? Вадим –не "Агата", даже диаметрально не "Агата". Есть очень простой способ проверки: возвращаясь вечером домой, по дороге в метро "спрятать глаза, надеть капюшон, нажать на play". И посмотреть, как контент воздействует на окружающую среду.

Так вот, Глеб ее растворяет. Cтены плавятся и окисляются в зелено-фиолетовом пламени. Пол уходит из-под ног. За "Ураганом" или "Майнкайфом" - в конечном итоге- стоит архетип Самсона, разрушающего вражеский храм (близкий эквивалент - Александр Матросов, но в легенде о Матросове вмешательство происходит извне (горизонтально), в случае же с Самсоном оно "изнутреннее" - вертикальное - и потому более эффективное).Проверьте.

Вадим остался Вадимом. Он вводит и утверждает систему абсолютных координат. "Никогда" - насквозь каменная, насквозь уральская - крапивинская мечта о солнечных Безлюдных Пространствах.

Отношения Города и Моря заслуживают отдельного разговора.

Они не специфичны для петербургско-уральской традиции и, скорее, относятся к более высокоуровневому - более абстрактному- городскому мифу мирового масштаба.

Стремление к эмпирическому постижению абстрактного может проходить в двух направлениях: в направлении пересечения частностей и в направлении их объединения. В конечном итоге первый путь приводит к обезличенному "сферическому коню в вакууме", второй – к генеральной совокупности "всех возможных коней"; точнее, к произвольно взятому коню.

Иными словами, первый путь приводит к категории идеального; второй же – к категории потенциального.

Категории "идеального" в паре "Закон – Благодать" соответствует Закон; в паре "Город – Море" ей соответствует Город. "Идеал" –это организующее начало: "МЫ ВАС ПРИВЕТСТВУЕМ И НАПРАВЛЯЕМ".

"Идеал" – это не классификатор. Но, будучи интуитивно постигаемым, представление об "идеальном" стоит за всеми возможными классификациями.

Категория "потенциального", напротив, вмещает в себя всевозможные частные случаи. Она стоит за всеми контрпримерами, которыми разрушаются классификации. Это – вечная изменчивость Моря. Это – exception, исключение. Город дискретен; Море непрерывно (континуально). Закон утверждает истинное; Благодать разрешает чудесное.

Выяснять, "что важнее", мне лично радикально неинтересно – обе категории суть инструменты конечной интуиции. Там, где интуиция отсутствует, возникают метафизические трактаты "о законе и благодати", которые жалко читать. На самом деле Урмалиус (Змей) и Гаттано (Рыбак) работают в паре и не ссорятся практически никогда; ссорятся их чересчур догматичные последователи.

Чертеж можно понимать так: сверху - оператор И (пересечение), снизу - оператор ИЛИ (объединение)		А можно так: Город отражается в Море (как вариант - поднимается из Моря)
А можно так: символ "идеального" ("алфизический знак Аквариума"), переворачиваясь, превращается в квантор всеобщности		Линии, направленные вверх, сходятся в истинном и предопределенном; линии, направленные вниз, сходятся в однородном и хаотичном.

Так вот: оба понимания абстракции встречаются на береговой линии.

Там, где волны накатываются на каменные плиты – и с шипением сползают, оставляя след в некотором максимуме достигнутой высоты.

Повторюсь, для уральской традиции характерно материализовывать категории в вещах (в материале), а не выражать символами алфавита.

И движение от эстетики воды к эстетике камня – это восходящий путь, Albedo, совершенно нехарактерный для "Агаты" последних лет.

На "Никогда" идеально ложится другая вещь, написанная совершенно в другое время и совершенно другим человеком:

"Если б каменный уголь умел говорить,
он не стал бы вести беседы с тобой,
И каррарский мрамор не стал бы смотреть тебе вслед..."

Яркая, почти зеркальная перекличка мрамора – с гранитом. "Протянет тебе еще нетронутый лист" – "и пустотой зеркал наполнит свой бокал". "Тысячелетний страх" – "на тысячу верст и тысячу лет". И, наконец, главное: "когда взойдет весна" – "когда наступит день серебра".

Когда кристалл хрусталя будет чист; когда наступит конечная цель всякой абстракции.

Посмотрите, как Вадим играет временами: "взойдет" – "сгорают", "преклонит – жгут", "сойдет" – "провозглашает". Это не будущее. Это, если не возражаете, "Future in the Present", будущее, проявленное в настоящем. То самое, которое не "будет" и не "происходит", а просто есть. То, что никогда не будучи фактом текущей реки, располагается ветром над ее поверхностью.

Просветление Сиддхарты – это победа над временем. Все, что для воплощенных существ утрачено, и все, чего воплощенные существа еще не достигли – здесь и сейчас.
Радостное умиротворение - "за упокой души и вечную любовь".

Впрочем, Вадим не был бы Вадимом, если бы остановился на этой вертикали.

Два года назад я адресовал бы егочеловеку – живому или давно умершему. Судя по валяющимся в интернете рецензиями и сценариям клипов, кто-то так все и понял... Аведь нет. Цепляет даже после того,как слишком мелкими перед этими словами оказываются все реальные "ты" и даже бесконечно далекое"ты" Терпсихоры, тени собственного подсознания, отброшенной на небесную сферу: этоне крик в бесконечность, это крик "дальше бесконечности".

"Я не забуду о Тебе никогда (никогда),
С Тобою буду до конца (до конца)".

Это не заклинание, адресованное чему-то, что можно двигать.
Это не мантра, адресованная безличному Я.
Это – молитва. В чистом виде, то есть свободная от всякой личной воли; только адресация к Альфе и Омеге всякой абстракции, только напоминание о причастности. Не "ом мани", а "JHWT".

КОГДА ВЗОЙДЕТ ВЕСНА,или О каменном угле и ритуале контрутверждения

КОГДА ВЗОЙДЕТ ВЕСНА,
или О каменном угле и ритуале контрутверждения