<== на главную страницу

Группа "Апрель"
демо-запись "По родным городам"

"Грохочут машины, их фары сбивают с пути, - вспоминается строчка из раннего. - Где ты?"

Два года виртуального существования "здесь - там" даром не проходят. "Апреля" нет, есть несколько "Апрелей" - и трудно сразу сказать, сколько именно. "Первый альбом" - хрупкий, как обугленная бумага. Улица Апрельская - май двухтысячного года, бросивший группу в чем мать родила - гитара, ритм-гитара - в отвязно-панковскую толчею "Live Sound". "Виртуальный альбом" - чашка, коленка, голуби около Дома аспиранта и студента - "интересно ты решил из Ольги психоделику сделать..." По месяцу, по два ожидание писем: болеем, ругаемся, достаем барабаны, повестки в армию... Ольга в "Факеле" и "Подвале": неожиданно и в полутьме - откуда ты, кто ты? Питерское кафе, закрытое на реконструкцию - лестницы, леса, бетонные крошки и вывеска "ПРИЕЗЖАЙТЕ В АПРЕЛЕ".

Политики, шахтеры, учителя, футурологи...
А всего-то - дайте нам остановиться.
Программы партий, коалиции и революции...
Остановиться.

Там, где тебе дают ключ под расписку, комнату на три дня, умывальник на этаже и трамваи под окнами, ты внезапно понимаешь, что есть две истории. Шумная, сверкающая неоновыми огнями, катящаяся в пропасть; и та, что делается в городках с ломающимися именами (Коломна, Тверь, Зеленогорск, Старогорск, Новотуринск...) - там, где солнечно и тихо по утрам, "где живет всего восемнадцать человек, и туда вряд ли станут бросать бомбы" (Брэдбери, разумеется).

Не Апокалипсис, нет. Ожидание не защиты, но предзащиты. "Хоть все, как есть, не ставь на нас крест - поверь еще раз, вернем сполна" (Лилия Борисова). Антон Савин назвал эту эпоху "Нулевые годы". У Ольги получился альбом "По родным городам".

"Рискну" прямо перекликается с "Мама, мы все..." - не только и не столько текстуально (будь оно так, я бы и внимания не обратил), сколько ритмически. Пожалуй, это единственная композиция, в которой Ольга по-настоящему торопится ("Пешком", конечно, тоже речитативом, знакомая поэтесса сказала: "Да это же не рок, это зонги, Вы просто на Таганке не были..." - но все же попадает в общую струю размеренного не то хард-рока, не то "текиладжаза"); и это единственная песня, в которой "разрушенный мир" еще не стал свершившися фактом. Кто взял Бастилию? Мы больше не будем...

Во всем остальном - если "альбом", то скорее "фотоальбом", ибо сюжет, порядок следования композиций в записи отсутствует; все во Future Indefinite. Несколько случайно получившихся фотографий будущего - их хочется листать, перекладывать в руках, гадать - "а это две тысячи какой?" А картинки вышли очень четкие, вплоть до цвета; и даже то, что бас перегружен и жужжит бензопилой - простительно (разве археологи жалуются на артефакты?). Открытое небо, почему-то сплошь алое, - "the bright dawn flooded the room..." - и тишина; балки и автомобильные шины в слегка чавкающей земле, одинокие арки и колонны. И снова тишина. И долгий, с дорожным посохом, поиск тех, кто еще жив.

Почти везде - особенно в "Держись", "Не зря"... - прямое обращение "я-ты". Не девичье одиночество, как у Шахрина - "она кричит в темноту слова", - нет, позывные радиста.

На заброшенном дворе он сложил книги в кучу и поджег. Они присели на
корточки возле костра погреться и смеялись, а Тимоти смотрел, как буковки
прыгали, точно испуганные зверьки, когда огонь хватал их и пожирал. Бумага
морщилась, словно стариковская кожа, пламя окружало и теснило легионы слов.

"Государственные облигации; Коммерческая статистика 1999 года;
Религиозные предрассудки, эссе; Наука о военном снабжении; Проблемы
панамериканского единства; Биржевой вестник за 3 июля 1998 года; Военный
сборник..."

"Может быть, ваши праправнуки снова услышат радио?"

Апрель'2002

<== на главную страницу